I. Игровое:

Игровой отчёт Катаринки-Мур, она же Арабэлла Тук.
<Бэлла Тук.

Отель, занесённый песком
или
Письма на жёлтой бумаге.

Все тексты, существующие в мире игры, пишутся на жёлтой бумаге.
(Из правил игры.)

Арабэлла Тук попала в журналистику отнюдь не случайно. Куда ещё, скажите, податься чрезвычайно любопытной юной хоббитянке, которая искренне желает приносить пользу людям (в широком смысле слова), но органически не способна делать это, сидя на одном месте?
Особенно если нежно любимые родители её покуда и слышать не хотят о том, чтобы надолго отпускать дочь куда-либо (то есть о нормальной учёбе тоже стоит на время забыть).
Нет, Бэлле Тук прямая дорога была в газету! Она и пошла в газету, потом в журнал, а там, слово за слово, попала к экологам, в "Чёрный лебедь".
Природоохранные проблемы были близки ей, как всякой хоббитянке - в Хоббитании недовольство вызывало многое, происходившее за её пределами и кое-что внутри. И гордиться тоже было чем. Кое-кто из родни, правда, еще надеялся, что она ограничится ширскими новостями, репортажами с биостанции Рэнди Гэмджи и прогнозами влияния акаллабетского жука на урожай репы. Ну что ж, одним из ее первых материалов в "Черном лебеде" действительно стала статья про "Дориат" и его участие в восстановлении практически уничтоженного вида орхидей (значительную ее часть Белла писала в Итилиэне).

Так и пошло - несколько статей о вандализме на территории Могильников (в курганах, где раньше водились умертвия, обосновались черные археологи, привлеченные возможностью легко и быстро найти предметы старины - к счастью, статьи привлекли внимание Трофи Брендибака и он принял меры), серия статей о заповедниках Объединенного Королевства: Друаданский лес, ландшафтный парк "Каррок", итилиэнский парк "Хэннет Аннун"...

Работа нравилась Бэлле - а после нескольких заданий, напрямую связанных с делами Хоббитании (например та же история садовых сычиков), даже родня если и не приняла, то хотя бы смирилась с таким нехоббитским выбором профессии их непутёвой девочки. Мама даже почти перестала ворчать, когда Бэлла отправлялась в очередную командировку. Тем более, что мисс Тук предпочитала делать это стремительно, бросив на бегу: "Ма, Па, я недалеко, по делу, на пару дней" - и умчаться прежде, чем ей успеют задать вопросы. А то и просто втихомолку. Стратегия, проверенная временем - ведь за уже вернувшуюся дочь волноваться поздно.
Возобновление периодически поднимающегося шума вокруг озера Нурнэн захватило Бэллу. Такая проблема, да ещё путешествие в перспективе! Она даже предприняла некоторые дополнительные действия, чтобы на заседание экспертного совета послали именно её. Впоследствии ей не раз пришлось думать, не пожалеть ли об этом...
А вообще-то на тот Королевский совет она попала в связи с проектом строительства метро (но его отклонили сразу). А проект обессоливания Нурнэн обсуждался следующим - и Беллу сильно обеспокоил - геофизик Марви Лугус предложил взорвать кусок Изгарных гор, чтобы дать вытекать соленой воде из Нурнэн в реку Харнен и далее в океан.
Бэлла зарылась в тему, сделала несколько материалов, связалась со специалистами. Энтузиазм барышни был оценён, и вот - ура! - она едет в отель Нурнэн, где и будет происходить Совет.
Но всё пошло не так.
Во-первых, незадолго до Совета в экологическую организацию пришло письмо. Некий Торвор Нетуш писал, что он биолог и у него есть прекрасный альтернативный способ опреснения озера Нурнэн с помощью особых водорослей, радостно оную соль жрущих. Всего-то делов - смотаться за ними в южные моря - на что он, естественно, хотел денег. Корабль, на котором он возвращался из первой экспедиции, разбился вместе с водорослями, и теперь господин Нетуш искал средства для её повторения.
Бэлле всё это сразу же ужасно не понравилось и она сочла своим личным долгом проследить, чтобы ничего подобного нечаянно не случилось.
Во-вторых накануне отъезда Этель Ангрен, юрист-архивариус, неоднократно работавшая с экологами, заболела - да так сильно, что не смогла ехать. А ведь именно её аргументы могли стать решающими. Можно было, конечно, надеяться, вдруг ей станет легче и она приедет на сам совет... Но на взгляд Бэллы не стоило и обольщаться. Дело оборачивалось как-то нехорошо.

А по приезде ещё выяснилось, что этого самого Торвора поселили рядом с ней.
Такого наглого отвратительного полуорка она в жизни своей не видела! (Правду сказать, она вообще их видела мало - настолько мало, что так и не смогла решить, как к ним относиться. Считать ли традиционную хоббитанскую предубеждённость предрассудком и пережитком или она решительно справедлива?)
Но уж Торвор оправдывал это мнение с лихвой. Напористый и нахрапистый, с оттенком той именно простоты, что хуже воровства, жизнерадостный до зубовного скрежета и потрясающе невежественный!
Он отнёсся к Бэлле с крайним энтузиазмом, навязчиво-дружественно и при этом чуть ли не подхалимски, ставя себя с ней по одну сторону баррикад как единомышленников. И без умолку трещал о своём проекте.
Нетуш говорил, повторяя одно и то же на разные лады - но что-то не было в этих речах ни слова о каком-либо изучении, предварительных расчетах и проверках поведения водорослей в лабораторных условиях, приближенных к местным.
Бэлла хоть и барышня бойкая, от такого напора сперва стушевалась. Но когда выяснилось, что он считает себя, как биолога, частью "экологической делегации", она пришла одновременно в себя и в ярость и с жёсткостью, которой сама не ожидала, дала отпор.

- Предлагаю с самого начала расставить всё по местам! - заявила она, нахмурясь. - Вы НЕ являетесь членом экологической делегации. Мы вообще впервые вас видим и слышим о вас. Вы НЕ находитесь под протекцией нашего журнала и организации. Экологи НЕ поддерживают ваш проект - собственно, то, что вы рассказываете, вообще на проект не тянет, по крайней мере пока. И представляется лично мне совершенно безответственным.
Торвор несколько огорошился этой тирадой. Вид у него стал как у побитого - причём несправедливо! - пса, однако, к огромной досаде Бэллы, ни энтузиазма, ни липучей дружественности в нём ничуть не убавилось - и скоро она не знала уже, куда деваться от назойливого соседа. От слова "водоросли" её на следующий день уже тошнило.

Что характерно, водоросли эти, любовь и страсть своей жизни, сам он видел почти мимолётно (вероятно, это было чувство с первого взгляда), ни малейших опытов с ними не ставил - а вот так с размаху предлагал взять да и бухнуть их в Нурнэн, и наблюдать результат уже в процессе.

Почему он не представил свой "проект" на Королевский совет было совершенно понятно: в совете его послали бы не задумываясь, а тут он надеялся под шумок сорвать куш.
Увлечённость его своими водорослями приближалась к одержимости, но невежественность превосходила и её, заставляя Бэллу горько задумываться о том, все ли полуорки таковы или настолько удручающе низок уровень обучения в университете, где он учился. Молодой биолог явно напропалую прогуливал лекции по методологии научных исследований - и добрую половину остальных. Поинтересовавшись, что именно он окончил и сделав мысленную пометку заняться вопросом качества образования этого учебного заведения, Бэлла постаралась отвязаться наконец от полуорка.
К счастью, посетителей в отеле хватало. Она с радостью узнала, что там остановилось даже двое её соотечественников, да не просто, а знакомых - господин Сембо Тук, преподаватель археологии, её родственник (естественно!), хотя и весьма дальний (её дедушка был двоюродным братом троюродной тётушки Сембо), и миссис Эвелайн Норк, c которой Бэллу связывало дело о садовых сычиках.

А хоть бы и не были они знакомы - чтобы два (а тем более три!) хоббита вдали от родного края да не нашли общего языка - дело неслыханное!
В первый же вечер они прекрасно коротали время за доброй хоббитской беседой - и оладьями, которые хозяйственный Сембо взялся печь прямо в маленьком холле на специально захваченной с этой целью дорожной плитке. Пёк он их со знанием дела, оладушки бодро пузырились и поднимались, краешки подрумянивались, скворча...
На запах сползались постояльцы со всего этажа. Сейчас народу в отеле было битком.

Во-первых, кроме господина Тука со своими студентами-археологами из МАМИ в отеле остановилась экспедиция пэларгирского
этнографического музея во главе с директором господином Дамродом. Раскопки шли полным ходом.
Во-вторых, прибыли собственно члены экспертного совета и автор проекта
обессоливания Нурнэн геофизик Марви Лугус со своей аспиранткой.
В третьих, в отеле было некоторое количество приехавших просто отдохнуть и подлечиться на знаменитых Нурнэнских грязях.
Были и одиночки - например, почвовед Кэйвин Фарн, приехавший изучать состав
грязевых источников Нурнэна. (Его присутствие очень обрадовало Бэллу, которая немедленно поинтересовалась его мнением относительно опреснения озера вообще и вопиющей идеи с непроверенными водорослями в частности - и весьма ободрилась, это мнение услышав.)
Наконец - и сей факт отдельно раздражал Бэллу - прошёл слух, будто на раскопах и даже в самом отеле видели привидение! - и журналисты в некотором количестве уже успели налететь на место предполагаемой сенсации.
Что до мисс Тук, по этому вопросу она была настроена крайне скептически, даже несмотря на рассказы миссис Норк, которая самолично видела призрак - а возможно, что во многом и благодаря им. Миссис Норк горячо возмущалась беспардонностью призрака, посмевшего проникнуть в её личную комнату. "А что, если бы я была не одета!" - оскорблённо восклицала она. Разумеется, честность почтенной хоббитянки вне подозрений - но сам её рассказ наводил скорее на мысль о какой-то мистификации. Хотя из уважения к соотечественнице Бэлла и не стала этого озвучивать, но ей странно было предположить, чтобы призрак вёл себя так картинно и нелепо. И договариваясь с миссис Норк об интервью, Бэлла имела в виду ознакомить читателей "Лебедя" с нынешним состоянием проекта "Садовые сычики", а вовсе не какой-то жёлтой сенсацией.

Единственное, что задело её - это то, что в связи с предполагаемым призраком приехали Следопыты.
Глядя на них, Бэлла вздохнула. Это была такая тихая, тайная, почти от самой себя спрятанная мысль...

Но Бэлла задвинула её обратно и продолжила спокойно сидеть на высокой тумбочке, покачивая ногой. Шерсть на её ногах была покрашена в пронзительно голубой цвет в соответствии с последним писком молодёжной моды Хоббитании - ловкий ход, призванный заставить родителей думать и говорить о чём угодно, только не о командировке их дочери. Она старалась по мере возможностей оберегать их душевное спокойствие.

В приятной компании вечер прошёл незаметно и Бэлла легла спать со сложной смесью ощущений - удовольствия, тревоги и решимости.

Утро началось бодро и неспешно. Совет назначен на середину дня, потому спешить было, в целом, некуда. Хоббиты сходили на завтрак, через часа полтора Бэлла распаковала свои пироги, испечённые специально в поездку по семейным рецептам. (Лучше всех был сладкий пирог из песочного теста с тройной начинкой - лимон, курага, чернослив.)
Остальные тоже достали припасы, среди которых была и ветчина, и душистый сыр, и домашнее варенье - а уж про напитки и хлеб нескольких видов нечего и говорить. И они устроили второй завтрак, не только не уступавший первому, но и превосходивший его. И снова на хоббитский огонёк сползались люди - в широком смысле слова. Многие прониклись хоббитской идеей второго завтрака и признали, что это отличная штука.
Миссис Норк расспрашивала её о семейных рецептах пирогов, о семействе, затем они немного поговорили о родственниках вообще - и миссис Норк вела себя так тонко, что Бэлла и не заподозрила, что та вынашивает планы познакомить её со своим сыном - просто так, разумеется, на всякий случай, а вдруг что выйдет... (И забегая вперёд, знакомство таки состоялось, из него, правда, не вышло ничего серьёзного, зато вышло много смешного и все остались довольны.)

В отеле между тем прошла очередная волна слухов о призраках. Их можно было бы проигнорировать полностью, если бы не один маленький факт: древний меч Следопыта светился. Светился, говоря о присутствии зла. Легенды оживали на глазах - но в сознании Бэллы два этих факта никак не могли связаться, словно суета вокруг призраков и светящийся меч были совсем из разных историй.
Она усмехнулась: уж не из-за этих ли злобных излучений древности, от которых светился синим эльфийский клинок Следопыта, в её любимом фотоаппарате умерла вспышка? Мало ей всего остального, так теперь ещё и фотографии получатся так себе (освещение в отеле было не слишком хорошее).
Бэлла размышляла об всём этом, сидя за обедом. Приближался совет - и думать о нем не хотелось. О Этэль Ангрен, где ты?

Экспертный Совет проводили в большой гостиной. Арабэлла постаралась сесть как можно дальше от горе-биолога - и это ей удалось.
Нетуш суетился, всячески привлекал к себе внимание и отдельно зачем-то попросил дать слово ей - к большой досаде Бэллы. Она и так остро ощущала свою беспомощность и невозможность в самом деле повлиять на решение Совета, а он ещё подчеркнул это, поставив её в неловкое положение.
Пришлось сурово одёрнуть его, сказав, что замечание его крайне неуместно, её задача - не говорить, а освещать ход Совета и принятые решения в прессе, донести их до общественности. Зато заодно Бэлла дала присутствующим понять, что Гринпис всячески не одобряет деятельность господина биолога.

Заседание вёл Шамрак Хулут, помощник вице-президента МЭГИК. Это был средних лет полуорк, потрёпанный и подчёркнуто, вкрадчиво вежливый. Одежда его говорила, что перед вами интеллигент, научный деятель - а повадка выдавала умелого администратора и дельца, хваткого и проницательного.

Сначала выступил Марви Лугус, он представил свой проект - довольно подробно, внятно, без лишней воды.
Суть идеи была проста: проложить через Изгарные горы трубу - со дна озера до реки Харнен, и в момент высокой воды откачивать в реку её излишки.
(Хотя Лугус и уверял, что рассчёты позволяют с уверенностью утверждать, что реке не будет нанесён ущерб, Бэлла сильно в этом сомневалась.)
Оказалось, что сквозь горы есть проход, что упрощало задачу.

Гномы добавили, что пока не произведено конкретных проб горных работ на месте, о технической стороне проекта можно говорить лишь в предположительном ключе. (Они просто изнывали, бедняги, от невозможности эти пробы провести, потому что отель засыпало песчаной бурей и нельзя было даже выйти наружу, не то что пробираться на другую сторону озера. Вот гномы и маялись, слонялись по отелю с тоскливыми глазами и киркой на плече - смотреть больно!)

Далее выступил Кэйвин Фарн. Очень спокойно и сдержанно он говорил о том, что озеро Нурнэн - уникальный курорт, его лечебные грязи исключительны и не хотелось бы погубить это прекрасное место.
В этом мнении с ним был яростно согласен управляющий отелем, пожилой полуорк Парнак Цатур, в самом начале знакомства неприятно поразивший Бэллу своей упёртостью, одновременно узостью интересов и практической хваткой, а так же совершенно людоедским юмором, причём она не могла с уверенностью сказать, что это именно юмор.
Однако в данном вопросе мнения их совпадали - Бэлла и сама соглашалась с господином Фарном.

Во всё время Совета из коридора то и дело доносились весёлые голоса и смех.
В какой-то момент у Следопыта, тоже присутствующего на заседании, снова начал светиться меч. Кажется, к этому все уже привыкали.

Спорили о том, целесообразен ли столь долгий горизонт планирования (речь шла о сотнях, а возможно и тысячах лет), о стоимости, о материале трубы, об объёмах сливаемой воды и безопасности для экологии.

Потом заговорил биолог. Бэлла боялась напрасно - Торвор Нетуш блистал. Он нёсся на крыльях фантазии, его водоросли не только поглощали соль, но и выделяли особое топливо - ах да, ещё их можно было использовать как приправу!.. Сияющие перспективы разворачивались одна прекраснее другой... Слушатели закрывали глаза в изнеможении.
То есть сперва с ним пытались дискутировать как с нормальным оппонентом - но скоро даже самые упорные убедились в полной невозможности взывать к разуму. Энтузиазм его был так велик, что он просто не слышал (или не желал слышать) возражений, он широким жестом отметал их, не вникая в их суть, они попросту разбивались о скалы его самоуверенности. В какой-то момент слушателей разобрал такой смех, что пришлось повременить, пока все отсмеялись.
"Боже, эту бы энергию в мирных целях!" - обессиленно подумала Бэлла.
Наконец неугомонного биолога удалось прервать - сам он, казалось, готов был говорить бесконечно.

Совет подошёл к концу. Решено было сначала дождаться результатов исследований господина Фарна, а тем временем отправить проект господина Лугуса на дополнительный просчёт.
Однако, к удивлению Бэллы, некоторые восприняли Проект Нетуша вполне всерьёз,
кто-то (кажется, Олтар Айвелин, биолог из Гондора) позвал его к себе в лабораторию. Впрочем, это самую чуточку обнадёживало - возможно, там ему привьют хоть какие-то научные принципы и направят его энтузиазм в более мирное русло? В любом случае хорошо, когда такой как он будет под присмотром. Стараясь быть справедливой, Бэлла охотно верила в его добрые намерения.

Совет закончился. Странное дело, ощущение подвешенности судьбы озера оставалось по прежнему, будто Совета и не было. Что удастся выяснить Фарну? Будут ли его данные действительно учтены?

В середине этих размышлений Бэлла, уже подходившая к своей комнате, обнаружила, что оставила записи в гостиной.
Вернувшись за ними, хоббитянка застала там Шамрака Хулута и журналистку, имени которой она не знала, тоже полуорка. Они вполголоса разговаривали. От обходительности помощника вице-президента и следа не осталось.
- Проклятье! - полуорк шипел и плевался, глазки его сверкали бешенной злобой, а клыки, кажется, на глазах удлинялись и желтели. - Этот болван позорит нас! Вот из-за таких как он все станут считать нас безграмотными недоучками!..

Когда она проходила мимо полуорка, её обдало такой яростью, о какой она даже не подозревала. Бэлле стало страшно. Ей показалось, что речь шла о Торворе - но это было неважно. Всё показалось ей сейчас неважным, кроме одного - как можно скорее и незаметнее деться, сделать вид, что ничего не видела и не слышала, что её здесь нет, что она сама призрак. Ей показалось: если поймут, что она слышала их разговор - съедят. Как-то очень легко вдруг представилось время, когда и правда могли съесть...
Хотя учитывая стойкость предвзятого отношения к полуоркам, можно было даже понять господина Хулута, изо всех сил работавшего на преодоление этой предвзятости...

Не успела она опомниться, как по отелю объявлена была чрезвычайная ситуация - пропал добытый из археологического раскопа и помещённый в сейф моргульский клинок. По такому случаю всех постояльцев собрали в гостиной (и надо сказать, там сразу стало весьма тесно и душно) и начали обыск - и комнат, и самих постояльцев. Бэлла отнеслась к этому с пониманием, дело было серьёзное. Но многие пришли в негодование. Особенно сетовала Бельдис Орлег, актриса из
Минас-Тирита, довольно известная. Она приехала сюда просто отдохнуть и была страшно недовольна то и дело происходившей в отеле суматохой.
(Бэлла видела её однажды на гастролях и была совершенно очарована игрой. Она сразу заметила её в отеле - да и немудрено было не заметить. Орлег появлялась всякий раз в новом платье, словно вознамерилась сама себя затмить и была дивно хороша даже когда не играла. Бэлла сперва раздумывала, не попросить ли у неё автограф, но практичность победила - что бы она с ним потом делала?)

Тут ей пришло в голову, что обыск идёт медленно и можно скоротать время за делом. Потому она подсела к огорошенной таким поворотом миссис Норк и сказала:
- Миссис Норк, насколько я вижу, тут всё затягивается. Давайте-ка я возьму у вас интервью - самое время.
- Пожалуй, вы правы, душенька, - согласилась хоббитянка, - и то сказать, нечего зря тут сидеть да возмущаться. Глядишь и ожидание короче покажется.

Они уселись в дальний угол, Бэлла достала свой неизменный диктофон и стала задавать вопросы. Собеседница её отвечала охотно, дело продвигалось довольно споро, как вдруг необычный шум отвлёк их, заставив обернуться и посмотреть, что же происходит. А происходило нечто из ряда вон.
- Ой, - сказала миссис Норк, - там девочка дерётся с мальчиком...
- Это не мальчик, это Следопыт.
Бэлла нахмурилась. Некое юное существо (Бэлла смутно припомнила, что это была, кажется, Брюн, дочь директора пеларгирского музея) затеяло драку со Следопытом. Это казалось настолько нелепым, что Бэлла даже потеряла нить беседы и когда драка, наконец, прекратилась, с трудом вернулась к обсуждаемому вопросу. Они закончили и миссис Норк решительно двинулась на выход - пусть её уже обыщут и она желает попасть в свою комнату!
Бэлла не стала торопиться. Она видела, что многие сгорают от нетерпения и решила, что пусть сперва обыщут и выпустят их. Было душно, но это ничего. Она спокойна, а духоту уж как-нибудь потерпит.
И только теперь до неё стал доходить масштаб находки. Моргульский клинок, кто бы мог подумать! Неужели древнее зло всё ещё имеет силу?

Скоро очередь дошла и до неё. Клинка у Бэллы, само собой, не обнаружилось, и оказавшись на свободе, мисс Тук вскоре осознала, что это лишь иллюзия. Отель прочно засыпан песком, (как, впрочем, и все дороги вокруг), выйти было нельзя.
Вот тут она с новой силой посочувствовала гномам. Ей тоже нечего было делать! Вообще-то обычно для хоббита это не проблема - но Бэлла не зря не вписывалась в семейный шаблон, она обладала не в меру деятельной натурой и сейчас, когда дело, ради которого она приехала, было завершено, ей хотелось одного - уехать как можно скорее!
На счастье, она вспомнила, что у неё не расшифрованное интервью и села работать. Но работать было решительно невозможно. В отеле творилось нечто невообразимое. Шум, крики, постоянно бегающие туда-сюда студенты... Ей никак не удавалось сосредоточиться.

Выйдя посмотреть, что там такое творится, она увидела Сембо Тука, очень сердитого, даже возмущённого. Он стоял возле одной из своих студенток и выговаривал ей. Девушка упрямо подняла подбородок. Сембо решительно взялся за предмет, который она держала в руках - и вдруг отлетел, словно отброшенный неведомой силой!
Бэлла видела это своими глазами! Студенточка, даже если и сделала какой-то защитный жест, пытаясь не дать то, что держала, никак не могла бы такое сотворить - даже оттолкни она хоббита со всей силы, эффект был бы не столь выразителен.
Сембо упал на пол, дернулся и закричал так, словно его било током. Мохнатые ноги взметали воздух.
Бэлла бросилась, помогла ему подняться. Подбежал ещё кто-то. Сембо явно было нехорошо и его отвели к местной целительнице.
Та занялась им со всем тщанием. Бэлла и миссис Норк сидели под дверью, ожидая, когда можно будет зайти. Не могли же они оставить родственника и сородича! Наконец им милостиво разрешено было убедиться в том, что состояние господина Тука заметно улучшилось. Он сидел, закутанный в плед, пил душистый травяной настой и чувствовал себя куда лучше - но продолжал пылать праведным гневом.
Отвечая на расспросы, Тук рассказал, что студенты совершенно распоясались, самовольно присвоили артефакты, найденные в раскопах и отказались возвращать их.
- А когда я попытался отобрать, студентка напала на меня! - вы представляете, напала! На своего преподавателя! Нет, это исключение с курса, без вариантов.
Сембо негодовал.
Бэлла робко попыталась сказать, что это не было похоже на нападение студентки - та даже не двигалась - но не преуспела. На хоббита напало фамильное Туковкское упрямство и переубедить его сейчас не стоило и браться.

Студенты между тем и в самом деле вели себя очень странно, постоянно бегали куда-то и глаза у них были сумасшедшие. Но тут всем стало не до них - по отелю пронеслась страшная весть: убийство. У себя в номере был убит Дамрод, Хранитель Архива, директор пеларгирского музея.

Бэлла очень впечатлилась и ходила пришибленная. Она своими глазами видела его тело и ужасно сочувствовала его жене и дочери (той самой, что дралась со Следопытом).
(И почти оскорбилась, когда выяснилось, что жене можно было не так уж и сочувствовать, а дочь не только свистнула моргульский клинок, но и сама потом прирезала другого сотрудника пэларгирского музея - как раз убийцу её отца - свалив всё на дух папеньки. Да ещё и этот убитый оказался то ли любовником, то ли возлюбленным, то ли просто влюблённым в жену Дамрода... Мдя, похоже не так уж приврали старики, ворчавшие, что с воспитанием и вообще нравственностью у громадин проблемы...)

Слоняясь по отелю, Бэлла сжевала ещё кусок пирога, поболтала с несколькими постояльцами, посмотрела на деловитых археологов, склонившихся над своими находками с каталогом...
Проходя по коридору, затормозила возле группы студентов. Они, ничего вокруг себя не замечая, держались за подкову - ту самую, что хотел конфисковать Сэмбо Тук - и явно разговаривали с кем-то невидимым и неслышимым ей. По-видимому, это было что-то вроде спиритического сеанса. Судя по восклицаниям студентов, призрака можно было видеть и говорить с ним, если касаться подковы.
У Бэллы не было никакой охоты смотреть на призраков, а тем более говорить с ними. Она совсем не за тем сюда приехала.
И вообще на душе скребли кошки. Она хотела разыскать обоих хоббитов - и узнала, что господин Тук срочно отбыл. Что?! Отбыл? В такую погоду? И даже не попрощался, - с обидой подумала она, но потом вспомнила, в каком состоянии видела его последний раз и с неохотой извинила его неучтивость. Но расстроилась ещё больше.

Слоняясь по отелю, она забрела на чердак. Неизвестно почему дверь была не заперта. Дверной замок только притворялся закрытым, но Бэлла сразу углядела, что дужка прилегает неплотно. Она сняла его и, чуть приоткрыв, протиснулась на чердак - просто так, ни зачем. Ей было муторно и хотелось спрятаться ото всех, остаться одной. Она огляделась - и увидела слабый свет, оказавшийся небольшим окном, полузасыпанным песком. Сквозь песок местами просвечивало небо. Повинуясь внезапному порыву, Бэлла прижала раму, отодвинула шпингалет и дернув, открыла окно. Немного песка просыпалось внутрь и в проём хлынуло небо. Окно было маленькое, чуть больше слухового - но это по человеческим меркам, а по хоббичьим среднее (и, конечно, квадратное). Ухватившись за края рамы, Бэлла подтянулась немного и выбралась на крышу. Ветер ещё ярился, но уже не бросал песок горстями, буря явно стихала. Не рискнув вставать, девушка села и огляделась. Всюду расстилались песчаные волны, далеко за ними поблескивали воды Нурнэн. Не отсюда ли выбирался Сембо Тук? - подумала она. Представила, как он идёт по песчаным заносам в этакий ветер и поёжилась.
А потом подняла голову и поглядела наверх. Половина неба затянута была тучами - но другая сияла крупными яркими звёздами. Словно глаза вечности смотрели они на озеро, пески и юную хоббитянку.
И тут, под звёздами, с ней неожиданно случилась истерика. Она рыдала и горькие солёные слёзы катились по щекам, падая в солёный песок.
Она плакала от ощущения собственной бессмысленности и того, что дальше так жить нельзя. Она не могла больше только писать о том, что делают другие, она сама должна была делать - она не знала ещё, что именно, но больше, чем прежде, и более непосредственно.
Её мятущаяся душа снова требовала большего - и немыслимо было отказать ей в этом.
Она необратимо выросла из журналистики и должна была идти теперь дальше - понятия не имела куда!

Бэлла плакала навзрыд - и радовалась тому, что здесь никто не увидит её и некому задавать дурацкие вопросы.

Успокоившись, она спустилась вниз, не без труда закрыла окно, затем повесила замок на место и прошла на жилые этажи.
И застала небывалую картину. Все собрались в большом фойе. В кресле сидела студентка. Бэлла видела её уже (одна из Туковских подопечных) - но сейчас девушка была сама на себя не похожа.
Она и выглядела и вела себя совсем иначе, словно другой человек. Она смотрела будто издалека, порой недоумённо сводила брови; каждый жест получался медленным. Говорила она с расстановкой, иногда с трудом подбирая слова.

Кто-то объяснил Бэлле, что девушка, Теруи, позволила духу озера Нурнэн (а призрак оказался именно ею - древняя майя озера) войти в себя - и теперь озеро говорило её устами. Говорят, этому пытался воспротивиться Следопыт - такие вещи всегда считались очень тёмными - но безуспешно.

И вот теперь Нурнэн говорила.

Она научилась ходить в гостей - вот как теперь - уже давно. Ей это нравилось. Тогда же она сделала для гостей (так она называла людей) ключи - предметы, с помощью которых они могли позвать её. Их-то и нашли в раскопах и разбудили спящую майя. Она проспала всю последнюю эпоху и теперь вспоминала подзабытое прошлое.

Тогда она сердилась на муравьёв (это те, которые не думают), съедавших запасы еды гостей. Взялась их контролировать, потом уснула, увидела сон, что она Муравьиная Королева и во сне учила как вести себя правильно. А они и впрямь научились.

- А как ты чувствуешь таких, как я? - спросила вдруг одна полуоркская студентка. - Кто мы?
- Вы - муравьи, которые стали гостями, - помедлив, сказала Нурнэн.

В давние времена ей построили вокруг дома "забор" - кольцо гор, окружившее озеро и с тех пор она оказалась заперта и почти ничего не знала о внешних делах. Теперь ей очень хотелось выбраться наружу, за горную гряду.

Марви Лугус, несколько озадаченный, по-видимому, таким совпадением желаний самого духа озера с его проектом, попытался как-то уточнить детали - но Нурнэн не понимала его терминологии и не могла ничего объяснить. Впрочем, солёность озера её тоже явно не радовала. Тогда Лугус решился на отчаянный шаг - он решил, что раз Нурнэн не может понять его, он может попробовать понять и ощутить её - тем же способом, впустив в себя.

Бедный Следопыт! Напрасно он из шкуры лез, пытаясь не позволить Марви сделать это. Его голос потонул в хоре жаждущих общаться с Нурнэн и жаждущих эксперимента. Опыт оказался неоднозначен. Лугус говорил потом, что стал чувствовать воду - но это было совсем не то, чего он ждал...

Услышав, что Торвор вовсе никакой не биолог, а просто аферист, Бэлла схватилась за голову! Как можно быть такой доверчивой!.. А вот кто-то из журналистов догадался позвонить в порт - корабль с таким названием никогда не значился там, не уходил к южным морям и не терпел крушения.
Не было водорослей, не было экспедиции, не было ничего...

*
На обратном пути в голове у Бэллы царила полная неразбериха. Теперь она уже не могла понять, что ей думать по поводу проекта опреснения - слишком всё запуталось.
Но что бы она ни думала про себя и журналистику, сейчас у неё было конкретное задание, которое она собиралась добросовестно выполнить.

*
...Уехав из Нурнена, Бэлла Тук подала прошение о принятии её учеником в Орден Следопытов.
Эта мысль и прежде не раз уже приходила ей в голову - вопреки всем разумным доводам - да очень уж было жалко мать. Бэлла так и видела, какое выражение лица станет у ней при известии о подобном сумасбродстве. Она и журналистскую-то карьеру дочери переносила с трудом, считая юношеской блажью.
Но теперь даже это не могло удержать Бэллу.
Она не могла объяснить, зачем - но чувствовала, что сделать это совершенно необходимо.
Она была уверена в том, что на её веку ничего похожего больше не случится - равно как и в том, что оно непременно случится после неё - а значит, эта работа совершенно точно нужна.


* * *
Я пишу на жёлтой бумаге.
Мои руки пусты. Мне зябко.
Мы от прошлого только в шаге.
А на мне загорелась шапка.
Все смотрите - мне места нету
здесь, в цветущих родных пределах,
я пойду, поищу по свету,
где по сердцу найдётся дело.

Мне слова прижигали горло, душу -
голос вестей тревожных.
Но опять я свой путь нарушу,
потянувшись за невозможным.

Молча мать головой качает:
непутёвое её чадо
снова ветром в пути качает -
что ещё ей, скажите, надо?
Знать бы, матушка! Но стихии
бередят, не дают покоя.
Горькой соли пласты сухие
осыпаются под ногою.



<Пески Нурнэна.


Далее: Игроцкое. Рефлексия и благодарности.>
Назад к странице игры