Ролевая игра "Последняя утиная охота"

(Москва, октябрь 2018)
Мастер - Олег Лутин.

Летят утки
Игровой отчёт Катаринки-Мур, она же Антонина Трифоновна.

===============================================================

Пронзительная экзистенция - игра-перформанс про осенний лес и охоту на уток, как метафору принятия смерти.
Группа охотников бродит по осеннему лесу, охотясь на уток. Они болтают о чём угодно - но никто из них не говорит о том, какой сейчас год и откуда они. А главное, для чего они здесь...

***

Игра шла так: сначала был вступительный мастерский перформанс, в котором мы шли и всех нас многократно убивали - и убивал нас персонифицированный 20-й век.
Затем началась игра. Егерь-проводник собрал группу охотников, заплативших за эту охоту, провёл в дыру-в-стене и повёл в лес. Лес был ослепительно жёлто-рыж и пронизан ярким солнцем.
Мы медленно шли, затем Егерь кричал: "Смотрите, утки!" - и все начинали азартно палить по уткам - кроме одного, готовившего перфоманс. Перфоманс заключался в сцене смерти охотника. Умирали хронологически: 37, 38, 42, 79, 89, 96, 2000.

Антонина Трифоновна была женщина очень простая. Родилась в деревне, на владимирщине. Вышла замуж за Степана Тимофеевича, уехала с ним в город, работала на заводе. В войну мужа призвали, а сама она после смерти маленького сына поехала в военный госпиталь, где всегда нужны были руки. Не верила, что муж вернётся - но он вернулся. Родили дочку, успели повидать внуков.

- Что вас-то, бабушка, привело на охоту? - спросил её молодой человек.
А у неё Степан Тимофеич был большой охотник до уток - и прежде она частенько с ним ездила, а когда он вернулся с войны - стрелять не мог, рука контуженая. Тогда они поменялись ролями, теперь стреляла Антонина. Била она неплохо, метко. Восемь лет назад Степан умер - и одна она уж не ездила. А в этом году такая осень выдалась - она и решила тряхнуть стариной - когда ещё! Ходить всё труднее, нога то и дело норовит подвернуться. И она купила эту поездку.

Группа охотников подобралась странная.
Было почему-то много иностранцев. Очень моложавая старушка - почему-то из Америки, хотя звать Людмилой Андреевной, постоянно пьющая вино (прекрасное вино, она угостила Антонину - "лучшее лекарство от старости!") - и приехавшая не пострелять, а посмотреть, как стреляют. Большая оптимистка, симпатичная такая.
Маленькая пожилая изящная гостья из Японии (даже представить-то странно!), не утратившая с годами удивительного умения видеть красивое - что очень нравилось Антонине, как и то, что старость гостья чрезвычайно уважала. Она интересно рассказывала о своей стране и обычаях и расспрашивала про местные. Они даже рецепты утятины обсудили.
Девица, очень много говорящая о свободе и почему-то гордящаяся своей распущенностью - а впрочем, такая напористая, что кажется, ей было очень страшно, бедной.
Лидия - молчаливая задумчивая женщина, с которой одной Антонина ощущала понимание глубинное, которое даёт схожесть опыта и понимания жизни - хотя в бытовых вопросах они и не всегда сходились. С иностранцами занятно было поговорить, потому что в свои 65 она была ещё любопытна, хотя и в меру - но есть понимание почти без слов, которое не получишь с наскока.
Молодой человек, горячный в суждениях - а впрочем совсем неплохой парень, только где он жил, интересно знать, и о чём его родители думали? Что-то кричал ругательное про партию (здравствуйте-пожалуйста, партия ему не угодила!), нёс совсем уж околесицу - Антонина и вникать не стала. Впрочем, к ней относился с уважением, почему-то предлагал помочь, если её обижает кто - вот чудак, кто ж её обижать станет? - разве старость сама, а тут уж никто не помощник. Славный малый, какой-то сразу агрессивный и жалобный. Детдомовский, может?
Совсем девчёночка из Англии, говорившая о волшебстве и волшебных палочках - парень шарахался от неё как от душевнобольной, а Антонина посмеивалась - да мало ли что несут в её годы, это ж детство совсем.

Говорили мало и больше всё какие-то странности. А вообще Антонина шла в основном одна, погружённая в раздумья, в воспоминания, в мысли о своей жизни, которая прошла так быстро, что вот уж и неясно, много ли осталось ещё.

Смерти проходили чередой, как видения. Девушка-корреспондент в броской одежде, с фотоаппаратом в руках, задавленная своим же танком... Церемонная японка, на ложе болезни, чинно отдающая распоряжения, прощающаяся с близкими и затем сама прерывающая ход жизни... Женщина, в военные годы тайком рожающая внебрачного ребёнка, пеленающая его и прикалывающая на пелёнку записку с именем, чтобы потом отнести в дом ребёнка - авось там выживет, бедный - и не успевшая отнести... Кто же там был ещё?.. Старушка, очень сильная, всю жизнь бежала от старости и смерти, а теперь, потеряв всех близких, сама шагнула навстречу своим страхам, выпила яд с вином... Молодой парень, мальчишкой мечтавший о сцене, умирает в бандитских разборках своих же - и на последнем дыхании произносит монолог Гамлета...
Последнего видения, с молоденькой англичаночкой Антонина не разобрала как следует, темнело уже в лесу, да и в глазах у неё смеркалось...

Между тем солнце садилось, день подходил к концу. Егерь своё дело знал, вёл охотников грамотно, с толком - и никто не ушёл без своей утки - той самой, заветной.

Когда все умерли, умер 20-й век - и стая уток - теперь уже нас-уток - летала и кружилась вокруг него, издавая пронзительные крики под едва слышную музыку. А потом полетела прочь.

...Мы повернулись и пошли обратно по вечернему лесу. И это был Путь Мёртвых, мы утратили зрение и видели мир призрачным, полным теней и лишённым красок.
А потом вышли в дыру-в-стене - уже другую, потому что нельзя войти дважды - и вернулись в мир живых.

***

Антонина Трифоновна умерла очень просто. Она села чистить картошку. Послезавтра были именины Степана - и хотя она не рассчитывала, что дочь вспомнит (у нынешних именины не в почёте), была надежда, что она приедет подкинуть внуков на выходные - а у Антонины и пирог с картошечкой! Только стара стала, руки плохо слушаются, да в груди давит. Вот и картошка рассыпалась. Пока поднимала её, делся куда-то нож. Она даже всплакнула с досады - простые дела из рук валятся. Наконец нашла таки завалившийся нож - и тут окончательно сдавило нутро. Антонина упала, сжимая ножик и картошку - и последним движением повернула голову к небу - невозможному, пронзительно-яркому рыжему осеннему небу - прошептав: "Стёпа!.."
Её нашла соседка, давняя подружка, зашедшая спросить соли.

***

Меня несколько поразило то, насколько сильное впечатление произвела эта смерть на соохотников. И реакция эта меня радует - потому что подтверждает ценность простых вещей. Здесь не было ни героизма, ни красоты, ни эффектности - просто она была настоящей. Одной из тысяч, обычных и безымянных. И это хорошо, что такие истории цепляют.

Старушка моя (да не так уж она стара - подумаешь, 65! - просто сказывалась тяжёлая жизнь и война) была практически архитипичная, не зря многие говорили потом, после перфоманса, что она напомнила их собственных бабушек. Текст перфоманса я представляла в общих чертах, вообще же импровизировала на месте. Для меня было обухом по голове, когда последним выдохом стало - "Стёпа!.." Чорд, даже здесь получилось - о любви! (И потом Антонина шла и плакала - вспоминала мужа.)

Неигровое.

Благодарности

Спасибо Лу, за эту невозможно прекрасную идею и за реализацию её. Спасибо соохотникам за их присутствие, пронзительные истории и добрые слова. Приятно умирать в хорошей компании. Спасибо погоде - за идеальное соответствие. И мирозданию за тут магию, когда все знаки и вешки ложатся в место и время.
Ребята, это было прекрасно, вы офигенные!

Подготовка

Мне давно хотелось сыграть старушку - и вот как раз. Я старательно, хотя и не слишком умело нарисовала лицо, валики под губу подложила (кардинально меняет образ лица), приседила волосы, подобрала одежду, пожертвовав только аутентичностью обуви в пользу удобства. Потёрханные жизнью старая-престарая куртка и такой же рюкзак дополнили образ. Деревянная палка-трость, в далёкие 80-е привезённая из далёкой же Сигулды появилась почти случайно - за неделю до игры, аккурат в прежнюю дату, с которой перенесли игру, мне защемило седалищный нерв, так крепко, что два дня ногу как будто отрывало, были дикие боли. Так что не перенесись игра - я бы или не поехала вовсе, или, что ещё хуже, свалилась бы непосредственно во время неё - так что судьба, да. Однако меня спасли и хотя неделю спустя нога ещё сильно немела и побаливала, ходить было можно. Накануне она была совсем плоха, я очень боялась, что утром пойму, что не выдержу 5 часов на ногах. Но назначенные лекарства и сон животворящий сделали дело и в день X проснулась я живой и бодрой. Зато в образ естественным образом добавилась палочка (И "стрелять" из неё было тоже очень удобно!). А то, что при ходьбе по неровной земле нога то и дело подламывалась и постепенно начинала ныть, очень добавляло реалистичности ощущения старости и немощности.
В метро народ на меня как-то нервно косился. (Ага, особенно когда я делала селфи!=))) Даже странно- ну бабушка и бабушка. Эх, думала я, слишком бросается в глаза нарисованное лицо (не, оно, конечно, было вполне заметно, особенно по контрасту с руками, которые я тоже нарисовала, но стёрлось всё слишком уж быстро). Только потом дошло, что наверняка гораздо больше дёргал считываемый общий образ старушки семидесятых, уж очень инородно смотрящийся в современной Москве. Вобщем, насладилась я по-полной.
Отдельно порадовало то, как вздрогнули соохотники, когда я деловито пришкандыбала и поинтересовалась, тут ли охотиться будут. Приятно вспомнить. =) Надеюсь, лет через 30 я снова вспомню это и усмехнусь.

Ну что, очивка из РИ-вишлиста "сыграть бабушку" получена. Мне понравилось. Она оказалась (как обыкновенно) не совсем такой, какой я задумывала - и хорошо. Спасибо, Антонина Трифоновна! Спи с миром!

И да - вот этот поворот головы, этот взгляд в пёстрое сияюще-рыжее небо - бесценен. Потому что после него невозможно бояться смерти, если бы даже прежде и боялась.

Про до-игры

В этой игре всё складывалось само, один к одному. Когда я увидела формулировку "Пронзительная экзистенция про осенний лес как метафору принятия смерти", я сразу поняла: еду. Заявка включала два пункта - имя и год смерти (любой в пределах двадцатого века). Год сложился сразу же: 1979-й. Год моего рождения - потому я несколько раз проверила, точно ли он - но он стоял на своём железно. Имя пришло сразу за ним: Антонина Трифоновна. Имя мужа тоже само - Степан Тимофеевич.
Потом я поняла, что она 1914-го года рождения (привет, Другие берега!). Мне понадобились именины - её или мужа. Именины Антонины приходятся на 6 октября - первоначальную дату игры, Степана - на 15 октября. Послезавтра меня устраивало вполне.

Стоило мне задуматься о перфомансе, как я сразу увидела картофелины, катящиеся по земле - и руку, пытающуюся до них дотянуться.
И увидела соседку с пустым гранёным стаканом в руке:
- Тоня, у тебя соли... нет.

Первый раз в жизни перед игрой я была совершенно спокойна и знала, что всё получится как надо. И было так.

***

Охота окончена.
Утки улетели в дальние страны. Весной вернутся другие.